Правовой институт в системе советского права
В условиях развитого социалистического общества возрастает роль права как регулятора общественных отношений. Это требует от юридической науки более углубленной разработки механизма действия права, соотношения общественных отношений, права и правосознания, структуры самого права. В связи с этим требует выявления роль и место правового института в системе права и экономических отношений, что в литературе еще разработано недостаточно.
Важное значение для решения этих вопросов имеет исследование проблемы объективного и субъективного в праве, анализ самого права как социальной реальности.
В юридической литературе проблема объективного в праве рассматривается обычно в двух аспектах. В плоскости соотношений общественного бытия и общественного сознания, материального и идеального, в рамках основного гносеологического вопроса право, безусловно, должно рассматриваться как субъективное. Право представляет собой субъективный фактор общественного развития, относится к надстроечным явлениям, производным, вторичным, находящимся в зависимости от общественного бытия. Это положение является решающим и исходным при анализе объективного в праве, выражает то главное, что свойственно диалектико- материалистическому подходу к исследованию права.
С другой стороны, его можно рассматривать как специфическую объективную реальность по отношению к индивидуальному сознанию, правосознанию, науке, морали и иным формам общественного сознания. При этом следует исходить из относительности и изменчивости понятий объективного и субъективного и их соотношения [1]. Признать право объективным можно только после того, как оно в рамках основного гносеологического вопроса уже отнесено к сфере субъективного.
Положения об объективном в праве необходимо применять для того, чтобы различать такие понятия, как «правовой институт» и «правовая категория». В юридической литературе их часто смешивают, что приводит порой к недоразумениям. Например, Н. И. Овчинников, разбирая правовую природу хозяйственного договора, приходит к выводу, что его нельзя рассматривать как правовой институт, потому что он сам объединяет несколько правовых институтов. Это собирательное понятие, которое в отличие от юридического института те или иные разновидности общественных отношений самостоятельно не регулирует. Поэтому Н. И. Овчинников считает необходимым рассматривать хозяйственный договор как теоретическую конструкцию [2]. Однако признание хозяйственного договора теоретической конструкцией нисколько не отрицает, а напротив, предполагает возможность и необходимость рассмотрения его в качестве правового института.
Понятия «правовой институт» и «теоретическая конструкция» взаимосвязаны и взаимозависимы, но качественно различны, поскольку первое относится к праву как к специфической объективной реальности, а второе — к правовой науке; второе отражает первое, определяется им и вместе с тем на него влияет.
Нечеткое разграничение этих понятий наблюдается, на наш взгляд, и в материалах научно-координационной конференции «Актуальные проблемы и задачи теории государства и права в современный период», в частности, в докладах Б. Т. Базылева «Юридическая ответственность как институт советского права» и В. Д. Ардашкина «Меры защиты как общеправовая научная категория» [3]. Если исходить из взглядов этих авторов, и юридическая ответственность, и меры защиты являются одновременно как общеправовыми юридическими институтами, так и общеправовыми научными категориями. И это обстоятельство следует всегда иметь в виду, чтобы была возможность исследовать их в разных плоскостях. Так, в докладе В. Д. Ардашкина, несмотря на название, меры защиты исследуются в основном как правовой институт.
И. А. Танчук правильно утверждает, что различие между правовым институтом и правовой категорией имеет существенное
теоретическое и практическое значение.
Под правовым институтом он понимает совокупность норм, регулирующих определенные конкретные отношения. Правовая категория, по его мнению, — более широкое (общетеоретическое) и в то же время абстрактное понятие, выражающее определенную закономерность в правовой организации общественных отношений. Если правовой институт тесно связан с отраслью права, то правовая категория стоит как бы над системой права.
Рассматривая в качестве примера понятие договора, И. А. Танчук считает, что как правовая категория договор означает соглашение сторон, направленное на установление, изменение или прекращение любого правоотношения независимо от того, нормами какой отрасли права данное отношение регулируется. В то же время договор определенного вида является правовым институтом конкретной отрасли [4].
На наш взгляд, правильно проводя основные различия между правовыми институтом и категорией, И. А. Танчук несколько смещает акценты этого разграничения. Правовую категорию нельзя рассматривать как более широкое и более абстрактное понятие, просто оно лежит в иной системе понятий, чем институт.
Договор как правовая категория вполне может быть сконструирован как общетеоретическое, общеправовое понятие [5]. Вместе с тем в настоящее время он рассматривается как понятие более узкое, связанное с конкретной отраслью права. Поэтому «договор определенного вида» (например, хозяйственный) выступает не только как правовой институт, но и как правовая категория. Точно так же договор может быть и общеправовой категорией, и, видимо, общеправовым институтом.
Правильному представлению о месте института в системе права способствует начавшаяся в последние годы в юридической литературе разработка представления о системе права не как о простой совокупности стоящих рядом отраслей, а именно как о системе, с точки зрения теории систем [6].
«Система — это не простая сумма отдельных кирпичиков, из которых составляется нечто целое, а сложная взаимосвязь и взаимозависимость элементов» [7].
Право системно по своей сути [8], оно всегда было системой, и применение системного подхода в общем не является чем-тоновым, вносящим кардинальные изменения в исследование права. Просто применение системных понятий может оказать методологическую помощь в смысле более четкой постановки задач исследования, более четко расставить акценты, высветить глубинные моменты взаимосвязи элементов права.
Правовая система сама находится в рамках социально-экономической системы в целом, зависит от нее и развивается с ней.
Вне системные связи права оказывают влияние на внутрисистемные, и наоборот.
Наиболее слабо разработанным и наиболее неопределенным понятием в системе права (по сравнению с нормой права и отраслью) остается такое структурное подразделение, как институт права. Обычно
правовой институт определяют как совокупность норм, регулирующих однородные общественные отношения (или типичное общественное отношение, или законченное типизированное отношение, или данный
вид общественных отношений, или определенную разновидность общественных отношений и т.п.) [9]. С некоторыми уточнениями данных определений правовой институт можно определить как относительно обособленную, самостоятельную и устойчивую группу норм, регулирующую однородные общественные отношения.
Исследовав структуру права, О.С. Иоффе приходит к выводу, что существующих структурных подразделений системы права недостаточно для полного определения структуры советского права. Он предлагает помимо нормы права, института и отрасли права и другие структурные подразделения системы права, а именно: правовые принципы, подотрасль права и субинститут [10].
Однако в этой конструкции, на наш взгляд, имеются существенные недостатки, которые не позволяют принять ее полностью. Дело в том, что, несмотря на кажущееся расширение числа структурных подразделений системы права, происходит, напротив, ограничение числа элементов структуры, в результате чего в указанную структуру зачастую не укладываются реально существующие правовые образования. Как раз известная гибкость понятия правового института позволяла варьировать применение его в зависимости от потребностей той или другой отрасли. О.С. Иоффе же предлагает весьма жесткую систему права: норма — субинститут — институт — под отрасль — система права. Следовательно, если элементов в системе права больше, то излишние уже не укладываются в систему.
Это легко увидеть на конкретных примерах, приведенных О.С. Иоффе [11]. По его мнению, договор поручения и договор комиссии — это правовые институты. Выше идет уже подотрасль права — обязательственное право. Все это правильно. Мы можем назвать даже субинституты договора комиссии, например такие его разновидности, как договор на реализацию излишних материальных ценностей на комиссионных началах, договор на реализацию фондов, договор советских организаций с внешнеторговыми организациями на импорт товаров и др. Но ведь между договором комиссии как правовым институтом и обязательственным правом как подотраслью могут существовать и существуют другие правовые образования, в частности посреднические договоры услуг, договоры услуг и др. Куда отнести эти образования? Если, скажем, договор услуг признать институтом (чем он на самом деле и является), то посреднические договоры услуг будут его субинститутами, а договоры комиссии должны считаться субинститутами последних. Чем тогда будут договоры на реализацию излишних материальных ценностей на комиссионных началах, на реализацию фондов и т. п.? Других элементов структуры права. О.С. Иоффе не предусматривает.
Нельзя, по нашему мнению, давать жесткую, строго закрепленную структуру права. Следует признать тот факт, что один институт может входить в другой, более широкий и, в свою очередь, включать в себя более узкие, что институты могут перекрещиваться между собой. Это обстоятельство вскользь отметил JI.И. Дембо, когда говорил об общих, разветвленных правовых институтах, распадающихся на ряд конкретных и более мелких, но имеющих самостоятельное значение правовых институтов [12]. Но дальнейшее развитие это положение начинает получать только в последние годы. В частности, попытку выразить отношения субординации между институтами можно видеть и в системе структурных подразделений, данной О. С. Иоффе. Субинститут, который он вводит, — это тот же институт, только входящий в другой, более широкий. Подотрасль — это объединение институтов (само являющееся институтом), достигшее такой степени укрупнения, что у него обособляется своя общая часть.
С.С. Алексеев вводит наряду с субинститутом и подотраслью другие понятия, в частности такие правовые образования, как
генеральный институт, объединения институтов (общие и предметные), сложные институты [13].
В принципе с этим можно согласиться. Но нельзя забывать, что все эти образования являются институтами, выступая или как объединение институтов, или как часть другого института. Нельзя также заковывать их в жесткую, строго ограниченную по числу структурных подразделений систему права, ибо реально существующие образования системы права не укладываются в такую заданную схему и поэтому могут взорвать ее.
Правильно пишет С.С. Алексеев, что главной структурой, выражающей строение права, является триада — норма, институт, отрасль. Наряду с этими, необходимыми элементами правовой системы есть и такие, не всегда необходимые правовые образования, как субинституты и подотрасли, а также ассоциации норм, объединения институтов, семьи отраслей [14]. Применение подобных образований оправдывает себя, если рассматривать любой институт как многосистемную систему. Подавляющее большинство институтов могут включать в себя не единичные нормы, а опять же институты более низкого порядка, а сами, в свою очередь, входить в институты более высокого порядка, вплоть до отрасли права. При таком подходе любой практически институт может выступать и как субинститут, и как генеральный институт — в зависимости от аспекта рассмотрения его и от того, в соотношении, с какими институтами он берется. Так, хозяйственное посредничество, или хозяйственно-посреднические договоры услуг, можно рассматривать как генеральный институт по отношению к институтам и субинститутам, которые в него входят: отдельные виды хозяйственно-посреднических договоров услуг (например, комиссия, экспедиция), их разновидности (например, транспортная экспедиция, реализация излишков на комиссионных началах, торговое посредничество) и т. д. В то же время хозяйственное посредничество выступает как субинститут такого института, как хозяйственные договоры услуг, который, в свою очередь, входит в институт гражданско-правового договора, а тот — в обязательственное право (подотрасль) и т. д.
Право является строго формализованной, нормативной системой, характеризующейся относительной устойчивостью элементов.
Однако создается оно в результате осознания обществом и в частности государством потребностей общественного бытия, в результате преломления этих объективных потребностей в правосознании и в правовой науке. Право само является отражением материальных отношений и должно отображать их сложность и полиструктурность.
Нормы права, складываясь в действующую в данном обществе систему, обязательно образуют сложную и многоуровневую структуру права, которое только тогда и может регулировать все многообразие общественных отношений. С.С. Алексеев правильно отмечает, что праву, как и иным целостным системным образованиям, свойственна некоторая иерархия структур. В литературе на это до сих пор обращали очень мало внимания. Мысль В. К. Райхера о том, что система права строится в нескольких плоскостях [15], неоднократно подвергалась резкой критике.
При построении своей концепции об удвоении структуры права [16] С.С. Алексеев исходил из реальной правовой действительности, которая не укладывалась в одноплоскостную структуру. В частности, на уровне институтов он оперирует такими правовыми образованиями, как хозяйственный договор и договор на обслуживание населения.
В прежней работе [17]мы пытались доказать, что эти договоры действительно не могут быть расположены в одной плоскости с институтами поставки, купли-продажи, комиссии и другими видами договоров. Выделение хозяйственных договоров и договоров по обслуживанию граждан производится в иной плоскости и по иным основаниям, нежели классификация на виды договоров, принятая в законодательстве и литературе.
С.С. Алексеев считает, что хозяйственный договор — это отраслевой комплексный институт, существование которого основано на принципе удвоения структуры права.
Однако применение термина «комплексный» в данном случае, на наш взгляд, не совсем правомерно. Можно говорить о межотраслевых комплексных институтах, но хозяйственный договор является обычным отраслевым, только расположенным в иной плоскости. С.С. Алексеев упускает из виду, что существуют и другие правовые институты помимо хозяйственного договора, которые не укладываются в одной плоскости с основными институтами обязательственного права, и не только обязательственного. Нельзя признать точным утверждение, что все правовые образования (субинституты, подотрасли, ассоциации норм и т. п.) — подразделения в одной плоскости, концентрирующиеся вокруг основной триады (норма, институт, отрасль) [18].
Выделение хозяйственного договора и договора на обслуживание населения должно иметь под собой объективную основу, отражать объективно существующую дифференциацию общественных отношений, регулируемых правом. И такая дифференциация существует. В литературе недостаточно внимания обращается на то, что общественные отношения, регулируемые гражданским правом, классифицируются не только по характеру отношений, но и по субъектам их: социалистических организаций между собой, граждан с социалистическими организациями, граждан между собой (ст. 2 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик и ст. 2 Гражданского кодекса Казахской ССР).
Поэтому специфика общественных отношений может потребовать своего выражения в параллельной дополнительной структуре права, расположенной в иной плоскости, чем главная структура. Основным критерием структуры в данном случае могут быть субъекты отношений. Одним из проявлений этой структуры являются, на наш взгляд, такие правовые образования, как хозяйственный договор и договор на обслуживание потребностей граждан.
Классификация гражданско-правовых договоров в этой дополнительной структуре производится прежде всего по субъектам (договоры между социалистическими организациями, между гражданами и социалистическими организациями, между гражданами), затем из этих групп выделяются хозяйственные и договоры на обслуживание граждан по дополнительному критерию или (обслуживание хозяйственной деятельности социалистических организаций или потребностей граждан) [19].
Разделение институтов в данной плоскости может быть произведено и в отношении других норм, регулирующих однородные общественные отношения и уже объединенных в определенные институты в главной структуре права. Например, имущественная ответственность делится на ответственность за нарушение плановых и договорных обязательств и деликтную ответственность. Но она может быть разделена на ответственность в отношениях между социалистическими организациями, между социалистическими организациями и гражданами, между гражданами. Все правовые образования, как по первой, так и по второй классификации являются институтами, но они расположены не в одной плоскости, а пересекаются между собой, ибо выделяются по различным классификационным критериям. Так, ответственность в отношениях между социалистическими организациями включает в себя полностью ответственность за нарушение плановых обязательств, частично — договорную и деликтную. Ответственность в отношениях граждан с социалистическими организациями включает в себя частично договорную, частично деликтную. То же касается ответственности в отношениях между гражданами.
Следует признать, на наш взгляд, что правовые институты могут не только входить один в другой, т. е. находиться в одной плоскости, но и перекрещиваться между собой. Одна и та же норма может входить в несколько институтов одновременно. При этом необходимо, однако, различать действительное перекрещивание институтов, находящихся в разных плоскостях, и мнимое перекрещивание, когда институты находятся в одной структуре. Последнее касается соотношения институтов общей и особенной части отрасли права. Скажем, тот же институт имущественной ответственности делится на субинституты имущественной ответственности за нарушение договора поставки, договора подряда и т.п. Но эти субинституты, в свою очередь, входят в институты договора поставки, договора подряда и т. п. На первый взгляд, налицо пересечение структур различных институтов. Но здесь следует учитывать, что институт имущественной ответственности относится к общей части гражданского права, а институт договора поставки — к особенной. И соотношение между ними будет, как соотношение между категориями общего, особенного и единичного (отдельного). «Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее» [20].
Имущественная ответственность иначе, как в ответственности за конкретные нарушения, проявляться не может. Поэтому она не; перекрещивается с институтом договора поставки, а выражается в нем в виде ответственности за его нарушение.
Существование пересекающихся институтов может быть объяснено наличием и в рамках права иерархии структур, тем, что институты могут существовать в различных плоскостях, входить в различные структуры в рамках отрасли права. Такое положение вытекает, в общем, из философских основ структурного подхода к объекту. «В действительности не существует элемента, связанного только с той или иной конкретной структурой. Элемент всегда различными группами своих сторон входит в несколько структур одновременно и при своем истолковании обязательно требует учета специфики взаимосвязи между этими структурами» [21]. «Одни и те же элементы, взаимодействуя различными сторонами, могут образовывать различные системы» [22].
Конечно, эти положения нельзя полностью применять к такому специфичному объекту, как право, но следует признать наличие в пределах отраслей права институтов, объединенных в различные системы и вследствие этого перекрещивающихся друг с другом.
Наличие иерархии структур применительно к институтам права может быть объяснено, на наш взгляд, именно тем, что на структуру права действуют одновременно несколько системообразующих факторов [23], что связано со сложностью и многофакторностью общественных отношений.
Такое разграничение вполне отвечает концепции С.С. Алексеева об удвоении структуры права и в принципе возражений не вызывает. Однако он не учитывает, на наш взгляд, что главный системообразующий фактор — это не какой-то единичный, отдельный фактор, а единый комплекс системообразующих факторов. Недаром уже на следующей странице С.С. Алексеев говорит не о главном, а о главных системообразующих факторах и делит их на две основные группы: а) предмет правового регулирования и б) функции права, его подразделений. Однако и сам предмет правового регулирования есть средоточие различных системообразующих факторов, поскольку «при более детальном анализе структуры права оказывается необходимым дифференцированно подходить к отдельным элементам предмета регулирования, различая, в частности, содержание и характер поведения, положение субъектов, объекты, условия возникновения и функционирования отношения и др.» [24].
Следовательно, выделение предмета правового регулирования в качестве главного системообразующего фактора предполагает возможность существования различных системообразующих факторов и, следовательно, построение не одной, а нескольких систем в пределах одного структурного подразделения.
Автор статьи: Сулейменов М.К.
Статья опубликована в журнале "Научные труды "Әділет".
ЛИТЕРАТУРА
1 Подробнее см.: Алексеев С.С. Объективное в праве. – «Правоведение», 1971, №1, с.112-118; его же. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971, с. 62-66; Недбайло П.Е.. Объективное и субъективное в праве (к итогам дискуссии). – «Правоведение» 1974, №1, и др.
2. См.: Овчинников Н. И. Относительно природы хозяйственного договора. — В кн.: Материалы ХШ научной конференции, ч. IV (филологические и юридические науки). Владивосток, 1968, с. 106 -107.
3. См. Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. М.; 1974, с. 156-161, 162-166.
4. См.: Танчук И.А., Ефимочкин В.П., Абова Т.Е. хозяйственные обязательства. М., 1970, с. 18-19; Теоретические проблемы хозяйственного права. М., 1975, с. 211 212.
5. По мнению Р. О. Халфиной, созрели условия для разработки общей теории договора, охватывающей применение данной правовой формы в различных областях жизни общества (См.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974, с. 293).
6. См.: Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972; Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975.
7. Чхиквадзе В. М., Ямпольская Ц. А. О системе советского права. — «Советское государство и право», 1967, № 9, с. 32—40.
8. Системность наряду с нормативностью, формальной определенностью и принудительностью является одним из свойств права. Причем именно оно предопределяет ценность права: обеспечивает организованность всей системы общественных отношений в единстве сочетаний, взаимосвязи (см.: Алексеев С.С. Проблемы теории права, т. 1. Свердловск,1972, с. 22, 27; его же. Структура советского права, с. 9, 72).
9. См.: Шебанов А. Ф. Система советского социалистического права. М., 1961, с. 9; Алексеев С. С. Общая теория социалистического права, вып. 1. Свердловск, 1963, с. 214; Общая теория советского права. Под ред. С.Н. Братуся и И. С. Самощеяко. М., 1966, с.
317; Керимов Д. А. Указ. работа, с. 300; Якушев В. С. О понятии правового института.— «Правоведение», 1970, № 6, с. 64, и др.
10. См.: Иоффе О.С. Структурные подразделения системы права. На материалах гражданского права. — «Ученые записки ВНИ-
ИСЗ», вып. 14. М., 1968, с. 45—60.
11. Там же, с. 52
12. См.: Дембо Л. И. О принципах построения системы права. — «Советское государство и право», 1956, № 8, с. 93.
13. См.: Алексеев С.С. Структура советского права, с. 114-147, 149-156, 205.
14. См.: Алексеев С.С. Структура советского права, с 114-147, 149-156, 205.
15. Райхер В.К. Общественно-исторические типы страхования. М., 1974, с.190.
16. Алексеев С.С. Структура советского права. С.23
17. См.: Масевич М. Г., Покровский Б. В., Сулейменов М. К. правовые формы хозяйственного расчета производственных объединений и предприятий. Алма-Ата, 1975, с.196-203.
18. Алексеев С.С. Структура советского права. С.23
1.9 См.: Масевич М. Г., Покровский Б. В.,
Сулейменов М. К. Указ. работа, с. 202.
20. Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 29, с.318.
21. Свидерский В. И., Зобов Р. А. Новые философские аспекты элементарно-структурных отношений. Л„ 1970, с. 13.
22. Аверьянов А. Н. Категория «система» в диалектическом материализме. М., 1974, с.21.
23. См.: Алексеев С.С. Структура советского права, с. 47.
24. Алексеев С.С. Структура советского права, с. 50.
25. Специального исследования заслуживает вопрос о соотношении понятия правового института с понятием «функциональный нормативный массив», которое выдвигает О. А. Красавчиков (см.: Красавчиков О. А. Система права и система законодательства (гражданско-правовой аспект). — «Правоведение», 1975, № 2, с. 62—71).